Капитан Сульженко похоронен на кладбище в городе Кагане Бухарской области Узбекистана. Награжден медалью «За боевые заслуги» и афганским орденом Звезды 3 ст.
Сообщите Владимиру, что его жена, сын, внуки ждут его и хотят увидеть. С нами можно связаться через ГОСТЕВУЮ КНИГУ или написать нам письмо.
"Записки военного советника":
25.02.1980. 8.20.
В Гардезе сбит Ми-25. Экипаж погиб: командир Акбар, советник штурмана авиационной эскадрильи капитан Сульженко Владимир Александрович. К месту падения вертолета послали 2 танка - подорвались на минах.
26.02.1980. 17.20.
Главком ВВС и ПВО ДРА (по телефону): найдены трупы погибших членов экипажа: оператора-афганца и Сульженко. Афганского пилота (Акбара) не нашли. Будут еще звонить в Газни и выяснять о пилоте.
27.02.1980.
Задание Главного военного советника генералу Егорову: Уточнить информацию о спецрейсе в Каган (около Бухары, 15-20 км.) для доставки тела капитана Сульженко В.А. Сопровождающий - капитан Ельцов. Дать телеграмму матери капитана Сульженко в г. Рыбинск Ярославской области, ул. Свердлова, 22, кв.5, Сульженко Евгении Матвеевне.
29.02.1980. 15.30.
Советник начальника политотдела полковник Козин: передать телеграмму на "Помпу" (пункт управления советской авиации) и далее в г. Каган: Гроб с телом капитана Сульженко Владимира Александровича, погибшего при выполнении боевого задания в составе афганского экипажа, будет доставлен для похорон 1 марта в г. Каган самолетом. Командиру части (гарнизона) оказать помощь в организации похорон и сообщить родителям жены по адресу: г. Каган, ул. Свердлова, 2, кв.7, Суворовой. Готовность вылета самолета Ан-12 из Кабула - 8.30. московского времени".
Из письма военного советника подполковника Нестерова Анатолия Сергеевича (письмо родным В.А. Сульженко,1993 г.):
"...в моём письме изложены все подробности и суть дела, свидетелем которых был я и мои боевые друзья, военные советники при 14 пехотной дивизии афганских ооружённых сил (г. Газни).
К тому времени (февраль 1980 г. - примеч. админ.) вблизи Газни советских войск не было и все операции в радиусе 160 км проводили мы самостоятельно и своими силами.
В январе-феврале был проведён ряд успешных операций. К 20 февраля 1980 года все части 14 ПД выступили в район боевых действий.
К рассвету 25.02.1980 все части, без каких-либо осложнений подошли в заданный район - кишлак Рабат, который был в центре наступающих частей.
Артиллерийские и танковые части вели сильный огонь по противнику, но наступление успеха не имело. Для оказания поддержки с воздуха была запрошена авиация.
Около 9.30 прибыл один вертолёт МИ-25. С аэродрома нам доложили, что с афганским экипажем (2 чел.) на борту в грузовом отсеке находится военный советник Сульженко Владимир Александрович.Наш старший советник Ушаков по связи с ГБУ ознакомил экипаж с обстановкой в районе боевых действий. После чего связь с экипажем держал я лично.
С нашего КП по звукам выстрелов я определил, что по вертолёту открыт огонь зенитными средствами противника с двух точек. Я предупредил об этом экипаж. Вёл вертолёт майор афганских ВВС Акбар, хорошо владеющий русским языком.
Акбар сообщил: "Я вижу" и продолжал выполнять задачу. Вертолёт кружил и вёл огонь по противнику. Когда боеприпасы были на исходе Акбар доложил, что они уходят пополнить боезапас. Он развернул вертолёт строго на север и повёл в глубь оборны противника.
Я вышел на связь и потребовал: "Не иди в том направлении, очень опасно!" На что он ответил: "Я только посмотрю" .
Это были последние слова, услышанные от них. Зенитные средства противника вели прицельный огонь по вертолёту, экипаж на связь не выходил. За вертолётом потянулась полоса дыма, он пошёл на снижение и упал за кишлаком Рабат в метрах 800-1000 на север в тылу противника на небольшой площадке. Это произошло между 11 и 12 часами дня.
У нас появились к тому времени раненные и был подбит танк, к которому не могли подойти и оказать помощь.
Для того, чтобы не дать противнику подойти к вертолёту, мы сосредоточили огонь артиллерии на подступу к машине, развернули 15 мсп в направлении окружения кишлака с северо-запада; 65 пп продолжал наступление окружая кишлак с северо-востока.
Передовые подразделения обоих полков стали наблюдать горящий вертолёт, была слышна автоматная стрельба в район подбитой машины.
Стали наступать сумерки и темп наступления снизился. Мы не могли выйти на связь с одной из групп, чтобы перенацелить её на освобождение экипажа вертолёта.
Наступила темнота, а с ней было приостановлено и наступление.
По сообщениям передовых подразделений, наблюдавших вертолёт, мы знали, что никаких действий у машины не происходит, а снаряды нашей артиллерии разрываются на безопасном от него расстоянии.
Так прошла ночь в тревоге и и неясности о судьбе экипажа вертолёта.
С передовой утром поступило сообщение, что из кишлака в нашем направлении движется всё население, старики, женщины и дети. Огонь мы прекратили.
В срочном порядке навстречу населению выехал командир дивизии Джафар.
Вскоре они вернулись и сообщили, что население просит не вести огонь и что готовы показать путь к вертолёту. Было около 10 часов утра.
Начал моросить дождь, туман начал рассеиваться. Части двинулись вперёд не открывая огонь. Отдельные части 15 мп и 66 пп вышли к вертолёту. На БТРе подъехали и мы с группой советников. Время было около 12 -13 часов.
Вертолёт стоял на шасси носом на север, но было видно что он как минимум дважды перевернулся. Вниз от вертолёта на 10-15 метров тянулся застывшим тонким ручейком блестя, расплавленный металл, который плавился от высокой температуры при горении машины.
Около вертолёта лежали два тела членов экипажа. При осмотре первого погибшего, лежавшего лицом вниз, я пришёл к заключению, что его предварительно застрелили и потом только перевернули, так как лужа крови была у камня рядом с пол-метра от того места, где он лежал.
Второй лётчик лежал в 10-15 метрах от него тоже лицом вниз.
Одежда на них даже не обгорела. У них обгорели немного волосы, слегка обгорели открытые участки кожи на руках, лице и шее.
Третьего члена экипажа, как мы ни искали, не обнаружили. Грузовой отсек был открыт.
На месте падения вертолёта я подобрал жёлтую сетку (авоську), плоский ключ из жёлтой бронзы с надписью "Таллин", бортовой журнал (на русском языке) с учётом часов налёта на различных типах летательных аппаратов и полуботинок.
На месте падения вертолёта военный советник Абашидзе Дула Важаевич сделал несколько снимков, сфотографировал меня с Валерой Щербаковым и Валерой Сытником.
Погрузив погибших и снятое вооружение в БТР мы двинулись на место постоянной дислокации.
Мы передали тела погибших в медсанбат. Начальство из Кабула торопило с докладом. Особенно требовали выяснить: вывезен Сульженко или нет.
Ушаков подготовил шифровку, что Сульженко вывезен. Я же возражал и настаивал не торопиться с докладом пока не выясним всё точно.
Мои возражения приняты не были и шифровка ушла в Кабул.
Афганская сторона доложила по своей линии, что вывезены оба члена экипажа. Возник спор. Обе стороны стали отстаивать достоверность своего доклада.
В углу за столом сидел советник 15 мп Касым Сулейманович Исхаков, татарин по национальности.
Он спрсил у меня: "Анатолий Сергеевич, а кто по национальности Сульженко". Я ответил, что судя по фамилии - славянин.
На это Касым предложил проверить принадлежность к вероисповеданию по известным всем признакам у мужчин мусульманского вероисповедания.
После небольшого совещания было принято решение о создании совместной двухсторонней комиссии. Комиссия отправилась в медсанбат, а мы стали ждать новостей.
Доклад комиссии развеял последние наши надежды - оба лётчика - мусульмане, а значит наш товарищ в неизвесности и о его судьбе никто ничего сказать не может.
Последовал новый доклад в Кабул Главному военному советнику. В ответ - сильнейший разнос и требование хоть что-то узнать и срочно представить.
Мы направили в район падения вертолёта танковое и пехотное подразделения. Сульженко найти не удалось.
Сформировали две иразведывателоьные игруппы, переоделил их в гражданскую одежду и направили под видом закупки продуктов в разные кишлаки из разных точек автономно. Группы шли в направлении Пакистана по пути вероятного отхода банд.
Одна их групп через неделю предоставила сведения о том, что в плену у моджахедов появился русский лётчик. Он не мог разговаривать. Сообщалось, что звание лётчика - майор. Владимир был капитаном, а никто из нас погоны не носил, так что звание вряд ли кто-то мог установить.
Пленного тщательно охраняли и сопровождали в Пакистан в основном в ночное время.
На этом поиски Сульженко были прекращены".
Источник: Электронная книга Памяти "ПЛАМЯ И ПЕПЕЛ АФГАНА"
Сайт "Ярославцы в Афганской войне".